Василий Головачев - Русская фантастика 2013_[сборник]
И замолчал.
— И что за шутки? — возмутился я. — Говори или отваливай!
— Мне тяжело тебе об этом сказать, Марти…
— Да давай, говори уже, не томи!
— Твой отец… он умер.
Мир вокруг замер.
— Что? — переспросил я, удивленно хлопая глазами.
— Сердечный приступ. Его обнаружил сосед. Он пришел занять немного сахара, а дверь оказалась открыта. Он толкнул ее и увидел твоего отца, лежащего в прихожей. Ну и…
Короткие гудки. Это я сбросил вызов.
— Уйдите, — сказал я тихо, но твердо.
Жанна услышала, подняла голову. Хлопнула по плечу Кармен:
— Эй, он ведь попросил!
— Что? — Секретарша посмотрела на нее, потом на меня. Взгляд был поистине безумный.
Я сел, на секунду замер, собираясь с силами, после чего оттолкнулся руками и спрыгнул на пол. Пройдя к тумбочке, я стал одеваться.
— Что случилось, Марти? — спросила Жанна.
Я покосился на нее и буркнул:
— Тебе-то какое дело?
— Просто интересуюсь, — пожала плечами она.
— Тебе платят не за это.
Отчего-то мне захотелось сделать ей больно. Может, так я надеялся отомстить миру, отнявшему у меня отца?
— Да, не за это, — неожиданно легко согласилась Жанна. — Ты прав.
Ее покорность меня взбесила. Зло сверкнув глазами, я спросил:
— В таком случае, может, вернешь мое мартини и травку? Тебе ведь платят только за секс, верно?
— Ты такой мелочный, малыш? — иронично выгнув бровь, спросила проститутка.
— Заткнись. Просто заткнись.
Она фыркнула и отвернулась. Я напялил рубашку и взял с тумбочки часы.
Любопытство взяло свое.
— Куда ты так спешишь? — снова пристала Жанна.
— Послушай, это уже не игра, — сказал я, повернувшись к ней. — Мне действительно не хочется с тобой что-то там обсуждать. Я вызвал тебя, чтобы потрахаться. Все. Теперь ты можешь идти.
— Ладно, хорошо. Тогда давай пятьсот баксов, и я пошла.
— О'кей. — Я открыл бумажник и, отсчитав пять купюр по сотне, швырнул их на диван. — Вот деньги. Ты можешь идти! Кармен!
— Она отрубилась.
— Черт… Ладно, придется запереть ее здесь. Пошли. На выход, мать твою!
— Ты стал грубым, — заметила Жанна, когда мы уже стояли в прихожей и обувались. — Даже жестоким.
— Возможно, — не поднимая взгляда от своих ботинок, ответил я.
— Куда же подевался тот стеснительный мальчик, который боялся притронуться ко мне, пока я сама его не коснулась? Юный симпатяга мне нравился больше, чем богатый эгоист. По крайней мере мальчик умел быть вежливым и честным.
— Мой отец умер, — буркнул я. — Сердечный приступ. Ему было всего сорок пять. Такой молодой…
— О. — Ее рука легла мне на плечо. — В таком случае прими мои соболезнования. Это очень тяжело, Марти, но я уверена, ты справишься и…
— Да что ты, мать твою, понимаешь? — Я сбросил ее руку и одарил проститутку негодующим взглядом. — Это ведь мой отец, а я… я не говорил с ним почти год. Он, видите ли, был обижен на меня за то, что я ушел из колледжа! А я думал, что он завидует моему успеху… Черт… Как же глупо все вышло!.. И как мне теперь ему обо всем этом сказать?..
Я едва не разревелся, словно маленький. Слезы уже просились наружу, но я сказал себе: «Не сейчас, не сегодня. Никогда — перед чужими людьми».
Отец учил не показывать свою слабость окружающим. Как бы ни было трудно, держи все в себе. Теперь папа стал символом своей теории — умер, так ничем особо не поделившись. Конечно, он не мог знать, сколько еще проживет, но мне-то от этого не легче. Его уже нет, как нет бабушки с дедушкой, как нет мамы. Но их ведь я знал гораздо хуже, чем отца…
Одна непослушная слеза все же показалась наружу. Я покосился на Жанну: увидела? Она отвернулась и вышла наружу.
Значит, да.
Ну, да и черт с ней, плевать на шлюху.
* * *Это был ужасный день. Снег шел с самого утра, а ветер, этот паскудный мерзавец, свистел и швырялся белой пыльцой прямо в лицо.
И все же на кладбище собралось человек двадцать. Был там мой агент Райс, который и отца-то толком не знал; были соседи, с которыми папа не раз ругался из-за пустячных мелочей. Были коллеги по работе, с которыми отец время от времени завтракал, обедал, а порой даже говорил.
Удивительно, но с тех пор, как умерла моя мать, отец держался один — наверное, боялся снова потерять кого-то. Похоже, у него не было даже любовницы, хотя, конечно, об этом я мог только догадываться. Что, если она просто-напросто не пришла — потому что у ее мужа, скажем, день рождения? Не покинет же она в таком случае дом ради похорон?
Думаю, нет.
— Мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь Джеймса Мортимера Бугу. При жизни мистер Буга…
Я слушал речь священника краем уха. Все мое внимание было сосредоточено на отце. Он лежал в гробу с закрытыми глазами, сложенными на животе руками и аккуратно зализанными направо куцыми прядями. Можно было подумать, что он просто спит, если бы не мертвецкая бледность.
Я отвел взгляд и закусил нижнюю губу.
— Сейчас блеванет, — проворчала старушка позади меня. Кажется, это была миссис Крафт, одна из самых дальних родственниц.
Я не ответил ей, сдержался. Я и вправду был пьян — не так сильно, чтобы падать или блевать, но достаточно, чтобы покачиваться, будто буй на волнах.
Слезы тяжело контролировать. Если они захотели, они пойдут наружу, несмотря ни на что. Ты остановишь часть, но остальные в любом случае прорвутся.
Нет, я не всхлипывал, словно сопливая школьница. Я старательно корчил серьезную физиономию, однако глаза наверняка кричали: «Как же так?!» Я почувствовал, как два тонких ручейка бегут по щекам, оставляя за собой блестящий след.
На плечо мне легла рука Райса. Он один здесь был за меня. Другие либо видели впервые, либо наслышаны были о моем уходе из колледжа и винили в смерти Джеймса именно меня. Я не стремился убеждать их в обратном. Честно говоря, я плевать хотел на всех этих дальних родственничков, которые слетелись на похороны только затем, чтобы пожрать на халяву и узнать, есть ли их имена в завещании. Коллеги и соседи, по счастью, о завещании не думали, а вот о еде — пожалуй. И я не сомневался, что, кроме меня, отец тут никому не нужен.
— Держись, парень, — сказал Райс, наклонившись к самому моему уху. — Скоро это кончится, и мы вернемся в Лос-Анджелес.
Я кивнул.
— Фил, — сказал, когда он уже отвернулся.
— Что, Марти?
— Спасибо.
— Не за что. На то ведь и нужны друзья.
Он ободряюще улыбнулся и подмигнул мне.
На душе стало немного легче.
* * *— Хорошо, что ты не ведущий, — усмехнулся Райс.
Мы сидели в самолете на соседних креслах. Нас ждал Лос-Анджелес. Мой новый босс, итальянец Гаскузи, вообще не хотел меня отпускать, и я лишь долгими уговорами выпросил у него выходной — естественно, за свой счет.
Вчерашний день как начался ужасно, так и кончился. Прежде чем отправиться спать в свою старую комнату, я подрался с четвероюродным братом отца, которого до этого дня в глаза не видел, и назвал миссис Крафт престарелой мразью. Впрочем, возможно, я путаю последовательность этих событий, и мой «дядюшка» стукнул меня как раз за оскорбление мегеры…
Впрочем, плевать. Пусть горят в аду.
— Почему? — спросил я, непонимающе глядя на Фила.
Ночью мне так и не удалось нормально поспать: сколько я ни ворочался, сон не шел. Только под самое утро я на пару часов закрыл глаза, а когда открыл, уже стоял в ванной с зубной щеткой в руках.
Утренний кофе немного меня взбодрил, однако, едва мы поднялись на борт, усталость вернулась. Теперь я клевал носом модный журнал, который мне притащила стюардесса, и мечтал о мягкой подушке. Беседа с Райсом если и оживляла меня, то лишь чуть.
— Потому что иначе тебя с твоими синяками пришлось бы тройным слоем пудры обсыпать, — хохотнул Филипп.
— Давай, подшучивай надо мной, — сказал я. — Самое подходящее время, в самом деле.
— Ну, будет тебе. Я же хочу, чтобы ты отвлекся, вот и все!
— Знаешь, момент действительно неподходящий. У меня вообще-то отец недавно умер, смекаешь? А вчера похороны были…
— Ну что ты завелся-то, Марти? Я просто подумал…
— Нет. Ты ни черта не подумал. И я надеюсь, это была разовая оплошность, потому что в противном случае мне придется искать другого агента.
Он некоторое время смотрел на меня, не понимая, серьезно ли я говорю или все же иронизирую.
— Отвернись, — велел я. — Не хочу больше болтать, к черту тебя.
Желваки на его лице заходили ходуном, однако он смолчал. Даже кивнул, прежде чем отвернуться.
Вздохнув, я откинулся на спинку и закрыл глаза.
К черту, к черту все. Надо выспаться. Сразу по прилету надо мчать на студию — транслировать «Американского идола», а это довольно ответственная передачка!
